Как сложились судьбы детей шести поэтов Серебряного Века. Картина Зинаиды Серебряковой.

Поэты Серебряного Века не очень-то любили заводить детей: плохо сочетались высокая поэзия и грязные пелёнки. И всё же некоторые художники слова потомство оставили. И, получается, их детям пришлось расти в непростые времена. Так что и судьбы многим выпали непростые.

Куда смотрит полиция и не жалко ли кошку: Что удивляет современных детей в книгах нашего детства.

Любимые книги нашего детства кажутся вечными — ведь на них выросло не одно поколение детей. Однако детям двадцать первого века порой трудно понимать логику происходящего, даже если они знают, что раньше не было компьютеров и телевизоров, а у телефонов была трубка на проводе спиральной.

Скандал в небесной канцелярии, коровы в сандалиях и другие проделки богов-проказников.

Люди в древности считали, что, в общем-то, все боги одинаково полезны. Пока каждый из них занимается своим делом и не лезет в чужие. Делом некоторых богов было откалывать странные поступки. Сейчас учёные зовут таких божеств «трикстерами».

Сергей Довлатов и Светлана Меньшикова.

Это была светлая и чистая история взаимоотношений неизвестного тогда Сергея Довлатова и девушки, чью фотографию он увидел в газете. Это были первые яркие чувства, наполненные надеждой. Девять месяцев и сотни писем, в которых заключались тогда ожидание, счастье и верность. Позже Сергей Довлатов, став знаменитым писателем, признается: в далёкие 60-е годы Светлана Меньшикова спасла ему жизнь.

Восемь детей, грузовик, гитлеровская оккупация и вся остальная жизнь Анне-Катарины Вестли.

Среди пяти главных скандинавских сказочников — Линдгрен, Андерсен, Вестли, Янссен, Лагерлёф — Вестли стоит наособицу. Каждая её книга меняла взгляд маленьких и больших читателей на людей, которых было принято высмеивать. И самые знаменитые из них — серия повестей о семье с восемью детьми, которую кормит папин грузовик.

Мария Башкирцева без цензуры. Мемуаристка, которую мы чуть было не потеряли.

Дневниками Марии Башкирцевой восхищалась Цветаева. С самой художницей был роман — чисто платонический, что казалось с этим писателем невозможным в принципе — у Ги де Мопассана. Однако у современного читателя её записки вызывают недоумение. Повторяющиеся мечты о славе и несколько фраз о тайной любви к тому или иному мужчине… Почему же Башкирцева до сих пор не даёт покоя своим потомкам?

Из-за чего русские классики попадали под арест.

Роль популярных блоггеров в Российской Империи девятнадцатого века играли писатели, которых позже признают классиками русской литературы. Правда, свободы у них было поменьше. То за некролог арестуют, то за стихи сошлют, то за статьи и романы отлучаться от церкви. В общем, писатели России постоянно страдали от каких-нибудь санкций.

«Тысяча и одна ночь»: история грандиозного обмана и великого произведения. Классическая иллюстрация Эдмунда Дюлака.

Книга «Тысяча и одна ночь» входит в список ста лучших книг всех времён и народов. Сюжеты из неё были многократно превращены в пьесы, балеты, фильмы, мультфильмы и спектакли. Кажется, хотя бы несколько сказок из книги знает каждый, не говоря уж об истории Шехерезады. Однако в двадцать первом веке вокруг сборника разразился скандал. Немецкая востоковедка Клаудия Отт выступил с утверждением, что «Тысяча и одна ночь» в том виде, в каком мы её знаем — не что иное, как фальсификация.

Приёмы психоанализа в советской детской сказке и другие особенности творчества Виталия Губарева.

Многие из нас в детстве любили сказку о девочках-«попаданках» в Королевство кривых зеркал, Олю и её близнеца из Зазеркалья Яло. У этой сказки есть автор, и его зовут Виталий Губарев. А у Губарева, конечно, были ещё сказки, которые можно сейчас назвать незаслуженно забытыми. И которые, может быть, стоит перечитать (и пересмотреть) со своими детьми. Хотя бы потому, что старые сказки всегда немного завораживают — а советские сказки стали теперь совсем другой эпохой, и даже не каждое слово из них дети понимают.

Мама Даррелл и её безумная семья.

Многие с детства любят книжки Джеральда Даррелла, посвящённые его детству и юности, вроде «Моя семья и другие звери» или «Филе из палтуса». Дарреллы предстают в них своеобразной, но очень дружной и любящей семьёй, которой мудро руководит лучшая в мире мама. На самом деле, конечно, Джеральд описал своё детство скорее пристрастно, чем точно. Беспокойная семья Дарреллов была далека от идеала, а способы мамы выращивать детей могли дать или гениев, или преступников. В общем-то, получилось и то, и другое.